Выселяем казино

"Она два раза стукнула указательным пальцем
по кончику носа - это кеттарийский жест, означающий,
что два хороших человека всегда смогут договориться."
Макс Фрай

Похоже федералы и московские власти полны решимости таки закрыть все казино в Москве точно в срок - до 1 июля. Глаз не нарадуется при виде снятой гирлянды "золотой арбуз" и т. д.!
Однако, сегодня увидел на входе ещё отрытого игорного заведения объявление: "Проводятся соревнования по спортивному покеру". Тем временем, министр финансов Кудрин спешит разочаровать не в меру азартных "спортсменов": "...покерные клубы такие же игорные заведения, а значит тоже будут закрыты".
Правда, вряд ли упомянутых выше инициатив будет достаточно для расцвета четырёх российских "лас-вегасов" ввиду неготовности инфраструктуры выделённых игорных зон. Директива закрыть обители азарта федеральная, а вот создавать условия для возникновения "золотых арбузов" в чистом поле, видимо, должны регионы и "природный инстинкт" отрывать казино подальше от цивилизации... Всё-таки держатели "одноруких бандитов" вряд ли ринуться строить мосты и дороги для будущих городов: не их, так сказать, специальность.
От того, насколько сегодняшние региональные и федеральные власти готовы работать и договариваться с акулами игорного бизнеса, будет зависеть реальная успешность политики использования технологий казино в качестве катализаторов развития 4-х выбранных регионов. Кроме того, если не обозначить для вчерашних "шальных денег" возможность существовать в рамках старых фокусов с колодами карт, рулетками и игровыми автоматами, вполне возможен пышный "расцвет" ещё менее легальных и даже более аморальных "финансовых пирамид", "скандинавских аукционов" и прочих "полей чудес".

Экранизация по мотивам "Улитки на склоне" братьев Стругацких

Подборка моих фотографий по мотивам произведения "Улитка на склоне" братьев Стругацких.

"С этой высоты лес был как пышная пятнистая пена; как огромная, на весь мир, рыхлая губка; как животное, которое затаилось когда-то в ожидании, а потом заснуло и проросло грубым мхом. Как бесформенная маска, скрывающая лицо, которое никто еще никогда не видел". (Из "Улитки на склоне" братьев Стругацких)

"Но даже человек, который никогда в жизни не видел леса, ничего не слышал о лесе, не думал о нем, не боялся леса и не мечтал о лесе, даже такой человек мог легко догадаться о существовании его уже просто потому, что существовало Управление. Вот я очень давно думал о лесе, спорил о лесе, видел его в моих снах, но я даже не подозревал, что он существует в действительности. И я уверился в его существовании не тогда, когда впервые вышел на обрыв, а когда прочел надпись на вывеске возле подъезда: "Управление по делам леса". (Из "Улитки на склоне" братьев Стругацких)

"Лес отсюда не был виден, но лес был. Он был всегда, хотя увидеть его можно было только с обрыва. В любом другом месте Управления его всегда что-нибудь заслоняло. Его заслоняли кремовые здания механических мастерских и четырехэтажный гараж для личных автомобилей сотрудников. Его заслоняли скотные дворы подсобного хозяйства и белье, развешенное возле прачечной, где постоянно была сломана сушильная центрифуга. Его заслонял парк с клумбами и павильонами, с чертовым колесом и гипсовыми купальщицами, покрытыми карандашными надписями. Его заслоняли коттеджи с верандами, увитыми плющом, и с крестами телевизионных антенн. А отсюда, из окна второго этажа, лес не был виден из-за высокой кирпичной ограды, пока еще не достроенной, но уже очень высокой, которая возводилась вокруг плоского одноэтажного здания группы Инженерного проникновения. Лес можно было видеть только с обрыва, но и испражняться на лес можно было только с обрыва". (Из "Улитки на склоне" братьев Стругацких)

"Снаружи за недостроенной стеной, тяжко бухала баба (Моё примечание: баба - рабочая ударная часть молотов, копров и других машин), стучали пневматические молотки, с грохотом сыпался кирпич..." (Из "Улитки на склоне" братьев Стругацких)

"Деревня была очень странная. Когда они вышли из леса и увидели ее внизу, в котловине, их поразила тишина. Тишина была такая, что они даже не обрадовались. Деревня была треугольная, и большая поляна, на которой она стояла, тоже была треугольная - обширная глиняная проплешина без единого куста, без единой травинки, словно выжженная..." (Из "Улитки на склоне" братьев Стругацких)

"-- Это болтовня, - сказала беременная женщина. Она снова внимательно оглядела Кандида. - А ты знаешь, - сказала она, - пожалуй, от него было бы больше пользы здесь... Помнишь, что вчера говорили Воспитательницы?
-- А-а, - сказала мать Навы. - Пожалуй... Пусть... Пусть остается.
-- Да, да, оставайся, - сказала вдруг Нава. Она уже не спала, и она тоже чувствовала, что происходит что-то неладное. - Ты оставайся, Молчун, ты не ходи никуда, зачем тебе теперь уходить? Ты ведь хотел в Город, а это озеро и есть Город, ведь правда, мама?.." (Из "Улитки на склоне" братьев Стругацких)

"А может быть, не брать мне тебя? -- думал Кандид. Ты уже был там, лес тебя уже жевал, и как знать, может быть, ты уже катался по земле, крича от боли и страха, а над тобой нависала, закусив прелестную губку и растопырив детские ладони, молоденькая девушка. Не знаю, не знаю. Но идти надо. Захватить хотя бы двух, хотя бы одну, узнать все, разобраться до конца... А дальше? Обреченные, несчастные обреченные. А вернее- счастливые обреченные, потому что они не знают, что обречены, что сильные их мира видят в них только грязное племя насильников, что сильные уже нацелились в них тучами управляемых вирусов, колоннами роботов, стенами леса, что все для них уже предопределено и - самое страшное - что историческая правда здесь, в лесу, не на их стороне, они -- реликты, осужденные на гибель объективными законами, и помогать им -- значит идти против прогресса, задерживать прогресс на каком-то крошечном участке его фронта. Но только меня это не интересует, подумал Кандид. Какое мне дело до их прогресса, это не мой прогресс, я и прогрессом-то его называю только потому, что нет другого подходящего слова... Здесь не голова выбирает. Здесь выбирает сердце. Закономерности не бывают плохими или хорошими, они вне морали. Но я-то не вне морали! Если бы меня подобрали эти подруги, вылечили и обласкали бы, приняли бы меня как своего, пожалели бы -- что ж, тогда бы я, наверное, легко и естественно стал бы на сторону этого прогресса, и Колченог, и все эти деревни были бы для меня досадным пережитком, с которым слишком уж долго возятся..." (Из "Улитки на склоне" братьев Стругацких)
"А может быть, и нет, может быть, это было бы не легко и не просто, я не могу, когда людей считают животными. Но может быть, дело в терминологии, и если бы я учился языку у женщин, все звучало бы для меня иначе: враги прогресса, зажравшиеся тупые бездельники... Идеалы, великие цели... Естественные законы природы... И ради этого уничтожается половина населения! Нет, это не для меня. На любом языке это не для меня. Плевать мне на то, что Колченог -- это камешек в жерновах их прогресса. Я сделаю все, чтобы на этом камне жернова затормозили. И если мне не удастся добраться до биостанции,-- а мне, наверное, не удастся,-- я сделаю все, что могу, чтобы эти жернова остановились. Впрочем, если мне удастся добраться до биостанции... М-да. Странно, никогда раньше мне не приходило в голову посмотреть на Управление со стороны. И Колченогу не приходит в голову посмотреть на лес со стороны. И этим подругам, наверное, тоже. А ведь это любопытное зрелище -- Управление, вид сверху. Ладно, об этом я подумаю потом". (Из "Улитки на склоне" братьев Стругацких)